Что такое притча определение для детей

Даже самые образованные люди древности не были свободны от этой мысли, как, например, Максим Грек, который видел в очаровании Агарика или магометанстве один из признаков прихода Антихриста. Древнерусский книжник выразил свое мнение об антихристе в П.: “Некто родится на поверхности поля в ночной тьме, облеченный в виссон, не омытый водою, и солнце не будет светить на него, но мир возрадуется возрасту его. Любовь П. к аллегорической экспликации настолько увлекла древнерусского человека-литератора, что под его пером она утратила свое первоначальное назначение – исключительно религиозно-просветительского чтения. Под видом притч он стал изображать различные обычные предметы, не имеющие никакого отношения к нравственному учению. В притче его стал интересовать только один внешний аспект – форма подачи. И вот в форме притчи, под образом то царя, то женщины, он начал представлять времена года и т.д.

Библия: Тематический словарь

♦ (В. Жаботинский, Пятикнижие). Был рыцарь, у которого вместо сердца была пружина, совершил подвиги, спас короля, убил дракона, освободил красавицу, женился, а потом в ранах и лаврах приходит к часовщику: да я не люблю ни вдов, ни сирот, ни Божий гроб, ни прекрасную Веронику, это все твоя пружина, с меня довольно: вынь ее! (Так говорил о себе Омри Ронен: писатель по призванию, но всю жизнь заставлял себя заниматься политикой!).п.; в форме притчи было изложено содержание риторики, где под образом дара была представлена сама риторика, под образом ее субъектов – типы и виды, под образом как царя, так и его подданных – определение предмета каждого типа и вида. См. св. Добротворский, “Притча в древнерусских духовных писаниях”. (“Православная беседа”, 1864, с. 375-415).

Педагогическая риторика. Словарь-справочник

Чисто русское, заимствованное из сказок. Это делало смерть еще более привлекательной для древнерусского человека – и здесь древнерусские литераторы представили борьбу жизни со смертью в виде притчи. В сборнике XVII века есть притча “Живот против смерти”, которая перешла в русскую поэзию под названием “Об Анике-воине”. Этот жанр зародился в древности на Востоке, где любили говорить загадками, аллегориями и иносказаниями, когда за конкретным словом, понятным каждому, скрывался глубокий философский смысл. Определите, к какому жанру это относится. (Чтение притч)

Словарь терминов – тезаурус литературоведения

Самые образованные люди древности не были свободны от этой мысли, как, например, Максим Грек, выставивший агарянскую прелатуру, или магометанство, в числе признаков пришествия антихриста. Древнерусский книжник выразил свое мнение об антихристе в П.: “Некто родится на поверхности поля в ночной тьме, облеченный в виссон, не омытый водою, и солнце не будет светить на него, но мир возрадуется возрасту его. Любовь П. к аллегорической экспликации настолько увлекла древнерусского человека-литератора, что под его пером она утратила свое первоначальное назначение – исключительно религиозно-просветительского чтения. Под видом притч он стал изображать различные обычные предметы, не имеющие никакого отношения к нравственному учению. В притче его стал интересовать только один внешний аспект – форма подачи. Так, в форме притчи, под образом царя, а иногда и женщины, он начал представлять времена года и т.д.
Каждый из них – это миниатюрный роман с ярким, эмоционально насыщенным внутренним сюжетом, который в некоторых случаях разворачивается по законам драматургии. Образность, использование метафор, аллегорий, гиперболы и других художественных и эстетических приемов придают притчам Христа особую убедительность и проницательность. Их воздействие заключается в том, что они как бы выводят слушателей из обыденного, привычного измерения в мир иных смыслов и высших истин. Они раскрывают суть скрытого и величие абсолютного в ходе, казалось бы, незамысловатой и увлекательной истории. Через свои притчи Христу удается интенсифицировать процесс восприятия того, о чем он говорит. В некоторых случаях он рисует их так, что ему не нужно давать назидательный вывод: он строится сам собой, слушатели легко формулируют его сами, сразу делая его своим духовным достоянием.

Библиотека

Лит: Прокофьев Н.И. Древние пословицы и их место в жанровой системе русской средневековой литературы // Литература Древней Руси: Межвузовский сборник научных трудов. – М., 1988; Ego. Древняя русская пословица. М., 1991; Товстенко 0. 0. Специфика пословиц как жанра искусства / Пословица как архетипическая форма литературы. Ром. – Немецкая филология. – Киев, 1989. – Т. 23.сродни басне небольшой рассказ, содержащий поучение в аллегорической форме, но без морали, без прямого наставления. Мораль каждый извлекает (или не извлекает) из самого П. В. словарь. I. Даль интерпретирует П. как “наставление в примере”. В известном сюжете, впервые записанном у Эзопа, отец, видя, что никакие уговоры не могут побудить его сыновей жить в согласии, принес им связку веток и предложил сломать ее немедленно. Как бы они ни старались, у них ничего не получалось. Тогда отец развязал пучок и стал давать сыновьям по одной веточке за раз, и они легко ломали каждую. Это простая форма P. – Хороший пример для доказательства моральной идеи: “Пока согласие непобедимо, разделение бессильно”.

Русский канонический библейский словарь

Собственно русские П. имеют особую форму: по большей части они напоминают диалоги. В этих П. древнерусские писатели воплощали в образах свои драгоценные мысли и идеи, чтобы яснее и острее закрепить их в умах и сердцах своих читателей. Известно, например, что древнерусский мужик имеет тусклый взгляд на женщину; этот взгляд запечатлен в притче “История притчевого вопроса вкратце”. Природа этого П.2. используется в восклицательных и вопросительных предложениях в значении: вещь непостижимая, явление, трудно поддающееся объяснению (разговорное). “Какая это притча. Какая притча!!! Кому-то отрезали язык, а кому-то отрубили голову – вот такая притча, действительно”. Пушкин. “Видишь, какая притча!” – рассуждал крестьянин; “правда, я не разгадал вовремя язык. I. Никитин.

Эстетика. Энциклопедический словарь

Секрет популярности П. кроется не только в специфике содержания и художественной формы, но и в доступности для любого слушателя. Язык П. простой, безыскусный, близкий к разговорному: слова и выражения даются в их непосредственном, прямом значении, что способствует ясности и точности смысла. П. легко запоминается, прочно укореняясь в сознании. П. сочетает в себе стремление оценить и обобщить жизненные явления, с одной стороны, с изысканностью содержания и формы в сочетании с занимательным и красочным повествованием – с другой.
С названием притчи из Священного Писания наш древнерусский писатель не связывал определенного взгляда: всякое непонятное изречение Священного Писания он называл П. (например: “Дух Божий носился над водой”). С другой стороны, будучи приверженцем аллегорической формы, он находил П. в Писании там, где, согласно смыслу самого Писания, его не было; так, например, в словах апостола Павла “трижды корабль был низвергнут у меня” древний книжник находит П.: “человечество тонуло трижды: в раю, в потопе и после принятия Закона, когда днем и ночью люди отвращались от идолопоклонства”. Что касается собственно П., произнесенных И. Христом, то они обычно представлены не целиком, как в Евангелии, а фрагментарно, только первые слова П, Одним из фаворитов, пользующимся большой благосклонностью и уважением русских грамматистов, был орарь. Своей искусственностью, своим более или менее удачным сближением двух разных по содержанию понятий и тем она удовлетворяла непритязательному вкусу древнерусского литератора, а ее конструкция, полученная путем аллегорического объяснения, его религиозным требованиям. Простых людей привлекала живописная подача и забавные детали в изложении ее содержания. Наши писцы скрупулезно копировали восточные извинения, переделывали их, добавляли сложности и даже решались на собственные эксперименты в этом деле. П. в Древней Руси понимали по-разному. Под П. понималась пословица, – Нестор говорит: “Есть П. и пока день, – он умер как оброк”, и вообще всякое острое высказывание; под П., далее, теперь понимается всякое несчастье или неожиданная случайность. “Простой человек говорит о несчастном обстоятельстве, постигшем его, или о том, что “век без П. не настал”. Имя П. тогда носили все аллегорические объяснения любого предмета. В Кратком изложении Притчей мы читаем: “Есть гора на двух холмах, и посреди горы глубокая сокровищница; на вершине горы лежат два драгоценных камня, а над ними два свирепых льва. Тольк. Гора – это человек, стоящий на двух ногах, камни – ясные глаза, свирепые львы – черные брови, а кладиас – горло и гортань. Наконец, под П. в собственном смысле слова понимается тот род литературы, в котором под внешними образами предлагаются некоторые идеи или совокупности идей, догматических или моральных, для того, чтобы яснее объяснить их или ярче запечатлеть в сердцах читателей. Образцом П. в византийской литературе было Священное Писание, легкий, порой юмористический тон которого не гармонировал с религиозным настроением древнерусского человека. Книжники былых времен любили сопоставлять или ассоциировать два разных предмета, но при всем этом они их недолюбливали: Переписчики оставались такими, какими были, и не изменялись; они не делали ни вставок, ни изменений. О С. собственно русского произведения следует заметить, что чем более далек от современности составитель, тем свежее и естественнее образы, чем ближе – тем бледнее и искусственнее.

Словарь живого великорусского языка, Даль Владимир

Учитель использует П. в своей речи, чтобы научить детей осознавать свои чувства, свой внутренний мир; как аргумент в разговоре или споре. Это может быть как классически законченная П., так и обращение к общим темам, восходящим к античной П. Форма изложения П. полностью определяется задачей речи: она может быть краткой и пространной, чаще – сжатой, чтобы не отвлекать от основного хода мысли.П. В форме притчи излагается содержание риторики, где в образе дара была представлена сама риторика, жанры и виды ее предметов, определение предмета каждого жанра в облике царя и подданных. См. св. Добротворский, “Притча в древнерусских духовных писаниях”. (“Православный Собеседник”, 1864, с. 375-415).

Фразеологический словарь (Волков)

Толкование этих П. определяется своеобразно, не так, как в некоторых П., предложенных И. Притча о сеятеле переводится так: “Семя есть слово Божие, упавшее в терние – Иуда; ибо шествие было задушено, и птицы небесные пожирали его; на земле процветание – пророки и апостолы”. В целом, древнерусский книжник не любил впадать в абстракции при толковании П., а концентрировал его смысл на реальных лицах и событиях священной истории Ветхого и Нового Заветов.

Читайте далее: